Неточные совпадения
И убедившись, что она одна, и желая застать ее врасплох, так как он не обещался быть нынче и она, верно, не думала, что он приедет пред скачками, он
пошел, придерживая саблю и осторожно шагая
по песку дорожки, обсаженной цветами, к террасе, выходившей в сад.
Прислуга Алины сказала Климу, что барышня нездорова, а Лидия ушла гулять; Самгин спустился к реке, взглянул вверх
по течению, вниз — Лидию не видно. Макаров играл что-то очень бурное. Клим
пошел домой и снова наткнулся на мужика, тот стоял на тропе и, держась за лапу сосны, ковырял
песок деревянной ногой, пытаясь вычертить круг. Задумчиво взглянув в лицо Клима, он уступил ему дорогу и сказал тихонько, почти в ухо...
Обняв Лидию, она медленно
пошла к даче, Клим, хватаясь за лапы молодых сосен, полез
по крутому скату холма. Сквозь шорох хвои и скрип
песка он слышал смех Телепневой, потом — ее слова...
Он тряхнул головой, оторвался от стены и
пошел;
идти было тяжко, точно
по песку, мешали люди; рядом с ним шагал человек с ремешком на голове, в переднике и тоже в очках, но дымчатых.
Утром подул горячий ветер, встряхивая сосны, взрывая
песок и серую воду реки. Когда Варавка, сняв шляпу,
шел со станции, ветер забросил бороду на плечо ему и трепал ее. Борода придала краснолицей, лохматой голове Варавки сходство с уродливым изображением кометы из популярной книжки
по астрономии.
— Как
слава Богу! Если б она все
по голове гладила, а то пристает, как, бывало, в школе к смирному ученику пристают забияки: то ущипнет исподтишка, то вдруг нагрянет прямо со лба и обсыплет
песком… мочи нет!
— Кого вам? — спросит он и, услыхав имя Ильи Ильича или хозяйки дома, молча укажет крыльцо и примется опять рубить дрова, а посетитель
по чистой, усыпанной
песком тропинке
пойдет к крыльцу, на ступеньках которого постлан простой, чистый коврик, дернет за медную, ярко вычищенную ручку колокольчика, и дверь отворит Анисья, дети, иногда сама хозяйка или Захар — Захар после всех.
Идет по бульвару, а сзади пустит шлейф в полтора аршина и пыль метет; каково
идти сзади: или беги обгоняй, или отскакивай в сторону, не то и в нос и в рот она вам пять фунтов
песку напихает.
Пошли за город,
по мелкому и чистому
песку, на взморье: под ногами хрустели раковинки.
Как съедете,
идете четверть часа
по песку, а там сейчас же надо подниматься в гору и продираться сквозь непроходимый лес.
Дорога, первые 12 миль,
идет по берегу, то у подошвы утесов, то
песками, или
по ребрам скал, все
по шоссе; дорога невеселая, хотя море постоянно в виду, а над головой теснятся утесы, усеянные кустарниками, но все это мрачно, голо.
Мы
шли по вязкому
песку прилива к хижинам, которые видели под деревьями.
Тропа от моря
идет вверх
по долине так, что все протоки Иодзыхе остаются от нее вправо, но потом, как раз против устья Дунгоу, она переходит реку вброд около китайских фанз, расположенных у подножия широкой террасы, состоящей из глины,
песка и угловатых обломков.
Когда мы подошли к реке, было уже около 2 часов пополудни. Со стороны моря дул сильный ветер. Волны с шумом бились о берег и с пеной разбегались
по песку. От реки в море тянулась отмель. Я без опаски
пошел по ней и вдруг почувствовал тяжесть в ногах. Хотел было я отступить назад, но, к ужасу своему, почувствовал, что не могу двинуться с места. Я медленно погружался в воду.
Во время недавнего наводнения вода сильно размыла русло реки и всюду проложила новые протоки. Местами видно было, что она
шла прямо
по долине и плодородную землю занесла
песком и галькой. Около устья все протоки снова собираются в одно место и образуют нечто вроде длинной заводи.
Кое-как дотащился я до речки Исты, уже знакомой моим снисходительным читателям, спустился с кручи и
пошел по желтому и сырому
песку в направлении ключа, известного во всем околотке под названием «Малиновой воды».
С северо — востока, от берегов большой реки, с северо — запада, от прибережья большого моря, — у них так много таких сильных машин, — возили глину, она связывала
песок, проводили каналы, устраивали орошение, явилась зелень, явилось и больше влаги в воздухе;
шли вперед шаг за шагом,
по нескольку верст, иногда
по одной версте в год, как и теперь все
идут больше на юг, что ж тут особенного?
Налево
по реке
шла ивовая аллея, за нею тростник и белый
песок до самой реки; на этом
песке и в этом тростнике игрывал я, бывало, целое утро — лет одиннадцати, двенадцати.
Вечером, когда темнело, или в ненастный день Вяхирь и Язь отправлялись на
Пески через затон
по набухшему, мокрому льду, — они
шли открыто, стараясь обратить на себя внимание сторожей, а мы, четверо, перебирались незаметно, порознь.
Пароход сидит 12 1/2 местами же ему приходится
идти 14 фут., и был даже момент, когда нам послышалось, как он прополз килем
по песку.
Дорога между тем все продолжала
идти страшно песчаная. Сильные лошади исправника едва могли легкой рысцой тащить тарантас, уходивший почти до половины колес в
песок. Вихров
по сторонам видел несколько избушек бобылей и небольшие около них поля с репой и картофелем. Кучер не переставал с ним разговаривать.
Закутавшись в плед, набоб терпеливо шагал
по мокрому
песку, ожидая появления таинственной незнакомки. Минуты
шли за минутами, но добрый гений не показывался. «Уж не подшутил ли кто надо мной?» — подумал набоб и сделал два шага назад, но в это время издали заметил закутанную женскую фигуру и
пошел к ней навстречу.
По фигуре это была Луша, и сердце набоба дрогнуло.
По целым дням таким манером мы втроем одни проводили, и это мне лучше всего было от скуки, потому что скука, опять повторю, была ужасная, и особенно мне тут весною, как я стал девочку в
песок закапывать да над лиманом спать,
пошли разные бестолковые сны.
А раввин Леви как
пошел, то ударился до самого до того места, где был рай, и зарыл себя там в
песок по самую шею, и пребывал в
песке тринадцать лет, а хотя же и был засыпан
по шею, но всякую субботу приготовлял себе агнца, который был печен огнем, с небеси нисходящим.
Еще в 1871 году, когда я
шел в бурлацкой лямке, немало мы схоронили в прибрежных
песках Волги умерших рядом с нами товарищей, бурлаков, а придя в Рыбинск и работая конец лета на пристани, в артели крючников, которые умирали тут же, среди нас, на берегу десятками и трупы которых
по ночам отвозили в переполненных лодках хоронить на песчаный остров, — я немало повидал холерных ужасов.
— Que voulez-vous, mon cher! [Что вы хотите, дорогой мой!] Эти ханы… нет в мире существ неблагодарнее их! Впрочем, он мне еще пару шакалов прислал, да черта ли в них! Позабавился несколько дней, поездил на них
по Невскому, да и отдал Росту в зоологический сад. Главное дело, завывают как-то — ну, и кучера искусали. И представьте себе, кроме бифштексов, ничего не едят, канальи! И непременно, чтоб из кухмистерской Завитаева — извольте-ка отсюда на
Пески три раза в день
посылать!
Я
шел быстро, хотелось поскорее начать и кончить все это. Меня сопровождали Валёк, Кострома и еще какие-то парни. Перелезая через кирпичную ограду, я запутался в одеяле, упал и тотчас вскочил на ноги, словно подброшенный
песком. За оградой хохотали. Что-то екнуло в груди,
по коже спины пробежал неприятный холодок.
Еще не все уснуло, со слободы доносятся всплески смеха, обрывки песен. На буграх, в железнодорожном карьере, где берут
песок, или где-то в деревне Катызовке верещит, захлебываясь, гармоника, за оградою
идет всегда пьяный кузнец Мячов и поет — я узнаю его
по песне...
На волне качается лодка рыбака, похожая на краюху хлеба; вот на берегу явилась деревенька, куча мальчишек полощется в реке,
по желтой ленте
песка идет мужик в красной рубахе.
Ротмистр обыкновенно таким образом выезжал на Комаре в воду, потому что не мог
идти босою ногой
по мелкой щебенке, но чуть вода начинала доставать Комарю под мышки, Комарь останавливался и докладывал, что камней уж нет и что он чувствует под ногами
песок.
Широко шагая,
пошёл к землянке, прислонившейся под горой. Перед землянкой горел костёр, освещая чёрную дыру входа в неё, за высокой фигурой рыбака влачились
по песку две тени, одна — сзади, чёрная и короткая, от огня, другая — сбоку, длинная и посветлее, от луны. У костра вытянулся тонкий, хрупкий подросток, с круглыми глазами на задумчивом монашеском лице.
Они
пошли по берегу. Адриатика катила перед ними свои мутно-синие волны; они пенились, шипели, набегали и, скатываясь назад, оставляли на
песке мелкие раковины и обрывки морских трав.
Иду по берегу вдоль каравана. На
песке стоят три чудных лошади в попонах, а четвертую сводят
по сходням с баржи… И ее поставили к этим. Так и горят их золотистые породистые головы на полуденном солнце.
Мы
шли очень легко
по мокрому
песку, твердо убитому волнами; и часа через два-три наткнулись на бивак. Никто даже нас не окликнул, и мы появились у берегового балагана, около которого сидела кучка солдат и играла в карты, в «носки», а стоящие вокруг хохотали, когда выигравший хлестал
по носу проигравшего с веселыми прибаутками. Увидав нас, все ошалели, шарахнулись, а один бросился бежать и заорал во все горло...
— Да часа в три дойдете. Только
идите по мокрому
песку, не сворачивайте в лес, а то, как попадете на траву, провалитесь, засосет.
С каждым шагом ему становилось все привольней, все веселей: он
шел в росистой тени,
по крупному
песку дорожек, вдоль елок,
по всем концам ветвей окаймленных яркою зеленью весенних отпрысков.
К величайшему удивлению, мы стали замечать, что Никодим ведет газету на
славу, что"столбцы ее оживлены", что в ней появилась целая стая совершенно новых сотрудников, которые неустанно ведут между собой живую и даже ожесточенную полемику
по поводу содержания московских бульваров,
по поводу ненужности посыпания
песком тротуаров в летнее время и т. д.
Весь день Елена Петровна
посылала смотреть на градусник, ужасаясь растущему холоду, а ночью, в свисте ветра, в ударах
по стеклу то ли сухих снежинок, то ли поднятого ветром
песку, зашептала раньше обыкновенного, потом стала кричать и с криком молиться.
Дьякон встал, оделся, взял свою толстую суковатую палку и тихо вышел из дому. Было темно, и дьякон в первые минуты, когда
пошел по улице, не видел даже своей белой палки; на небе не было ни одной звезды, и походило на то, что опять будет дождь. Пахло мокрым
песком и морем.
— Я
шел утром
по береговому
песку и услышал, как кто-то играет на рояле в доме, где я вас нашел, Молли. Точно так было семь лет тому назад, почти в той же обстановке. Я
шел тогда к девушке, которой более нет в живых. Услышав эту мелодию, я остановился, закрыл глаза, заставил себя перенестись в прошлое и на шесть лет стал моложе.
Артамонов остановился, обернулся; Илья, протянув руку, указывал книгой на кресты в сером небе.
Песок захрустел под ногами отца, Артамонов вспомнил, что за несколько минут пред этим он уже слышал что-то обидное о фабрике и кладбище. Ему хотелось скрыть свою обмолвку, нужно, чтоб сын забыл о ней, и, по-медвежьи, быстро
идя на него, размахивая палкой, стремясь испугать, Артамонов старший крикнул...
После обеда, убрав столы, бабы завели песни, мужики стали пробовать силу, тянулись на палке, боролись; Артамонов, всюду поспевая, плясал, боролся; пировали до рассвета, а с первым лучом солнца человек семьдесят рабочих во главе с хозяином шумной ватагой
пошли, как на разбой, на Оку, с песнями, с посвистом, хмельные, неся на плечах толстые катки, дубовые рычаги, верёвки, за ними ковылял
по песку старенький ткач и бормотал Никите...
— На Майне богатое золото
идет, — говорил мужик с окладистой черной бородой. — Сказывают, старую свалку стали промывать, так, слышь, со ста пудов
песку по золотнику падает.
Тупыми, безумными глазами отец смотрел, как он
идет. Вот он стал короче, ноги его как бы утонули в
песке… он ушел в него
по пояс…
по плечи… с головой. Нет его… Но через минуту, немного дальше того места, где он исчез, опять сначала появилась его голова, плечи, потом весь он… Он стал меньше теперь… Обернулся и смотрит сюда и что-то кричит.
— А я спрашивал про тебя в конторе, и она была там… И говорит: «Чем, говорит,
идти пешком
по песку, поедем в лодке, я тоже к нему». Вот и приехали.
Душенька-то у меня уж наболела и без того; взяла меня на ее такая злость, что не стерпела я, кормилец, ухватила ее и почала бить, всю избу вытаскала за космы; чем она пуще просит: «Мамонька, мамонька!», а меня пуще досада рвет, ругаю ее по-пески и все, знаешь, к нечистому
посылаю.
В казачьи времена атаманы да есаулы в нашу родну реченьку зимовать заходили, тут они и дуван дуванили, нажитое на Волге добро, значит, делили… теперь и званья нашей реки не стало: завалило ее, голубушку, каршами, занесло замоинами [Замоина — лежащее в русле под
песком затонувшее дерево; карша, или карча, — то же самое, но поверх
песка.],
пошли по ней мели да перекаты…
Воротясь на квартиру, Патап Максимыч нашел Дюкова на боковой. Измаявшись в дороге, молчаливый купец спал непробудным сном и такие храпы запускал
по горнице, что соседи хотели уж
посылать в полицию… Не скоро дотолкался его Патап Максимыч. Когда наконец Дюков проснулся, Чапурин объявил ему, что
песок оказался добротным.
Зарыли остальных в
песках да в горных ущельях… десять недель
шли: на каждую неделю
по два покойника!..
Заболел раз татарин, пришли к Жилину: «Поди, полечи». Жилин ничего не знает, как лечить.
Пошел, посмотрел, думает: «Авось поздоровеет сам». Ушел в сарай, взял воды,
песку, помешал. При татарах нашептал на воду, дал выпить. Выздоровел на его счастье татарин. Стал Жилин немножко понимать по-ихнему. И которые татары привыкли к нему, — когда нужно, кличут: «Иван, Иван!» — а которые все, как на зверя, косятся.